Красота и болезни

«Если не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней» – этому правилу следовало человечество, меняя свои представления о прекрасном в зависимости от времени, морали и… болезней

Античный мир, пронизанный культом здоровья, идеализировал высокую, пропорционально сложенную женщину, с прямым носом, овальным лицом и гармоничной причёской.

Но идеалы древнего мира растаяли в пыли, поднятой Великим переселением народов. Естественными последствиями массовых передвижений огромного количества людей были разруха, голод и крупные эпидемии — в таких масштабах, каких не знал древний мир.

Перенаселённость крупных городов, в которых не было водопровода, а улицы после дождя превращались в болото, скверное питание и жалкое состояние медицины не способствовали сохранению здорового тела. И где же было обитать здоровому духу?

Население Европы неумолимо деградировало. Если средний рост римлянки в IV веке составлял 165 см, то в XII веке средний рост жительницы области Иль-де-Франс не превышал 144 см.

От кожных болезней (люди не мылись годами!) и авитаминоза страдали девять десятых населения городов.

Обычным делом были уродства, даже в среде знати, и бесчисленные детские болезни, особенно рахит. Никогда не было столько калек, горбунов и карликов, как тогда, когда появился идеал средневековой красоты – маленькая, хрупкая фигурка с чуть вздутым животом, подчеркнутым фасоном платья, одутловатое бледное лицо с большим выпуклым лбом, без бровей и ресниц (бровей и ресниц так же лишались по причинам болезней).

Портрет «самой красивой», по свидетельствам современников, дамы той эпохи, Агнессы Сорель, как и трогательные бесплотные женские образы на полотнах Яна Ван Эйка, Гуго Ван дер Гуса, Петруса Кристуса - лучшая иллюстрация лицемерия – или трагизма – средневековых идеалов.

Портрет Агнессы Сорель, Жан Фуке Ренессанс вернулся к античным идеалам, даже превзойдя их по части чувственности и упоения плотью. Развитие медицины и изучение древнего опыта изменили облик новых поколений. Вновь идеалом стало здоровье, и не просто здоровье, а здоровье, бьющее через край.

Красота стала предметом спора философов, художников, поэтов и даже монахов, но все в итоге соглашались с Брантомом: «полные женщины заслуживают предпочтения хотя бы только ради их красоты и величия…».

Правда, безумный экстаз Возрождения, в отличие от античности, не знал меры ни в чём. Поэтому, когда в XVI веке вспыхнула эпидемия сифилиса, уцелевшие не сразу сделали выводы.

И к XVIII веку на сцену опять вышел сифилис, перед этим отступивший на полтора столетия. Трудно было найти более удобные условия для его развития, чем эпоха галантности. Всеобщая свобода любви описана в романах той эпохи, а ещё лучше – в «Истории нравов» Э.Фукса: «Мужья передавали сифилис жёнам и любовницам, жёны – любовникам, мужьям и детям, дети – кормилицам, те – своим детям, и т.д.».